Действительность экономического кризиса. Философия денег

[Админ]

Действительность экономического кризиса. Философия денег

Выступая в самом начале Давосского экономического форума, Председатель Правительства РФ В.В. Путин, захотел показать, что он святее папы Римского: произнес клятву верности впавшему в кризис капитализму, его «священной корове» – неограниченной частной собственности и... попал впросак. Западные теоретики и политики экономически наиболее сильных стран, свободные от идеологических клише, не согласились с его утверждениями о том, будто бы не следует усиливать вмешательство государства в экономику и проводить политику протекционизма по отношению к собственным производителям. Да и российское государство, несмотря на то, что многие его руководители не понимают сути происходящих процессов, вынуждено все больше переходит от практики подсчета денег к серьезной организаторской работе.

Одна из причин этого непонимания в отсутствии адекватного представления о современных деньгах. Между тем, за той реальностью, которая получила название «мировой финансовый кризис», в действительности стоит исчезновение денег как социальной реальности, существовавшей на протяжении всей истории человечества. Точнее, за последние десятилетия случилось принципиальное изменение статуса денег. Речь идет не о тех денежных знаках, которые в больших или меньших количествах находятся в наших кошельках или карманах, и не о наличных на пластиковых карточках. Их место в социуме тоже изменилось: государства запретили вести на них дело, теперь это не инструмент предпринимательства, а всего лишь талоны на получение услуг и предметов потребления. Мы говорим о подлинных деньгах, которые могут быть пущены в дело и способны возрастать.

Современные деньги не имеют потребительной стоимости и даже не символизируют никакой материальной ценности, являясь по своей форме всего лишь цифрой, запечатленной на серверах. В них нельзя формировать и сохранять сокровища. Если металлические деньги еще опирались на фетишизирующее воображение, то современные деньги уже слишком далеко оторвались от природы. Фетишизировать записанную двоичным кодом цифру или её образ на экране весьма сложно. Деньги стали причислять к ресурсам виртуальной реальности. Непонятым оставалось то, почему деньги по-прежнему могут приводить в движение любые доступные человеку материальные ресурсы.

Кризис сделал все очевидным. Как только разбухшая, слабо связанная с подлинными ценностями система денег-цифр и форм ее инобытия – акций-цифр; кредитов-цифр; векселей-цифр; фьючерсов-цифр; опционов-цифр (продолжать можно долго) зашаталась, на авансцену выступила подлинная опора и единственный гарант современных денег. Стало ясно – за деньгами-цифрами теперь стоит исключительно поддерживаемое властной силой государства право использовать их в качестве средства платежа и средства обращения. Это гарантированные государством права на использование труда, его результатов и природных ресурсов. У них нет другой опоры. И в этом они очень похожи на советские деньги, но не на российские.

Деньги в современном обществе – правовая, прежде всего, категория. Гарантируя деньги и наделяя деньгами, государство обеспечивает право работать, зарабатывать и потреблять. Это практически, без теоретических обобщений, освоило и активно делает государство в США. Вливания прав, исчисляемые триллионами долларов, презрение к так называемому «государственному внутреннему долгу» – вот реальность этого, несомненно, самого демократичного государства. Главное – дать право работать и зарабатывать, а для этого необходимо предоставить инструменты купли-продажи. Демократическое государство служит обществу. И это имеет мало общего с тем, что называют либерализмом.

Каждое государство обязано гарантировать права своих граждан, следить за соблюдением полноты гарантированных прав. Абсурдно и катастрофично, когда отсутствие всего лишь дающей право на работу цифры останавливает производства и оставляет семьи без средств существования. Это уже угроза существования государств, наций и конкретных правителей. Здравомыслие подсказывает, что в трудные времена надо работать дольше и эффективнее обычного, а в России работают всё меньше, нарастает явная и скрытая безработица. Этот абсурд есть следствие привязки рубля к доллару и евро. Поэтому нашим предприятиям «не суждено» иметь оборотных средств, получать заказы на производство или заказывать что-то самим. Они должны останавливаться.

Экономическая система России построена на том, чтобы «плохие» российские деньги выразить в «хороших» американских или европейских. Российское государство отказывается гарантировать экономические права своих граждан – право работать и зарабатывать, право, выраженное в рублевых цифрах, если под ними нет чужеземной подпорки. Экономическая безопасность нынешней России, как мы знаем, строилась на долларовых запасах – она и заканчивается за долларовыми пределами.

Цены в России растут, подавить инфляцию государство не хочет, а значит, и не знает как. Мало того, чиновники убедили себя в том, что девальвация рубля (обратная сторона инфляции) выгодна российским производителям. Но, между прочим, действительным производителям (не абстрактным «предприятиям», а конкретным рабочим и их семьям) всё труднее добывать пропитание, обогреваться, одеваться, лечиться, заправлять автомобили и т.п. Наши высшие чиновники подобны плохому шахматисту: они еще могут просчитать несложную «трёхходовку», но не способны увидеть, что на следующем этапе игры их (вернее, нас) ждет неизбежный мат. Между тем, на том поле, где мы оказались, по заданным правилам играть вообще не стоит: цели противоречивы и выигрыша нет. Впереди деградация и социальный взрыв.

Играть можно только по новым правилам. Государство стало неустранимым, ключевым, главным участником экономической жизни. Было бы неправильно, слабо сказать, что только у государства есть деньги. Точнее утверждать: «Без государства нет денег». Конечно, остаётся выбор: без своего государства или без чужого. На кого будем рассчитывать? На Российское государство или североамериканское? А, может быть, на китайское?

Если российское государство будет излишне ориентироваться на деньги-права выпущенные и гарантированные другими государствами, оно существенно сузит свои возможности. Необходимо осуществить крупную дополнительную эмиссию российских денег, осуществив антиинфляционные меры, о которых чуть позже.

Поскольку государственная эмиссия денег есть выдача на определенных условиях и гарантирование права покупать, продавать и работать, постольку, как и всякое право, оно должно регулироваться законом и сопровождаться контролем над его исполнением, обеспечивающим защиту интересов каждого социального субъекта и общества в целом. Российское государство уже вынуждено делает это. Но делает непоследовательно, с реверансами и стыдом перед «священной коровой» - частной собственностью. Ему необходимо решить довольно простую для многих стран, но не решенную ни в Советском Союзе, ни в новой России задачу соединения личной заинтересованности и активности отдельных социальных субъектов с общественной пользой. Государство не может и не должно – ни жить за каждого человека, ни показывать ему путь. В Советском Союзе под общественным интересом (который мы определяем как совокупность всех индивидуальных интересов, поскольку они не разрушают один другой) понимался государственный интерес. А вместо общественной собственности существовала государственная монопольная (в форме ведомственной) собственность.

Теперь другая беда – общество разрывает частный интерес. Из всех форм разгосударствления собственности был выбран самый разрушительный и взрывоопасный – приватизация. Россия – абсолютный чемпион мира по затратам на строительство заборов и на охрану. Частная собственность (частичная, обособленная – это не юридический, а социологический термин) по определению плоха, так как противопоставляет одного собственника другому, взрывает общество изнутри. В развитых демократиях частная по своим социальным последствиям собственность почти сведена к нулю. Россиянам тоже не нужна частная собственность с взрывающими общество социальными последствиями. Для её предельной минимизации не надо менять конституционные основы. Речь ведь идет не о правовой форме собственности, а о её социальном характере. Если владение, распоряжение и пользование имуществом проявляет общественно полезный характер и не противопоставляет, не сталкивает одни социальные субъекты с другими, то она превращается, в социально-экономическом смысле, независимо от правовой формы, в общественную собственность, находящуюся под полным контролем социальных субъектов (индивидов, семей, обществ, организаций и т.п.). Необходимо только усилить правовой государственный и общественный контроль над самими социальными субъектами.

Резюмируя вышеизложенные рассуждения, можно сказать: общественное отношение самовозрастающей в гражданском обществе (burgerliche Gesellschaft) стоимости, именуемое коротко «капитал», переживает существенную трансформацию. На повестке дня государственный (управляемый государством) капитализм в национальных границах. Современное государство возможно только как экономически эффективная демократия, сформировавшая ответственного перед обществом чиновника и ответственного предпринимателя. Иное немыслимо.

Существуют простые меры по оживлению экономики и сдерживанию инфляции – эффективные, не имеющие ничего общего ни с национализацией, ни с административным контролем над ценами, ни с торговыми наценками (и т.п.). Эти меры (что важно в условиях России) заодно несут антикоррупционный заряд, будучи доступны нашему косному и ленивому чиновничеству. Но это уже не философия, а экономика и право. О них, а также о том, как выстроить разумную систему международных расчетов не по «глобализационной модели», в следующей статье.

2009-07-16 Борис Попов, д.ф.н., профессор

[Админ]

2009-08-14 Борис Попов, д.ф.н., профессор


Действительность экономического кризиса. Философия денег. Ч. 2

Несовершенство первой части этой публикации и, отчасти, недооценённая автором инерция привычных схем мышления, когда новые ситуации рассматривают с применением привычного инструментария, привели к тому, что некоторые важные для понимания предложенного текста новации были недооценены или вовсе не были усвоены читателями. Поэтому их придётся кратко повторить в новом контексте и суммировать. Кстати, у любого печатного слова есть отвратительный недостаток – его понимание зависит от состояния читателя. Роль читателя в бытии текста невозможно преувеличить и добиться сопонимания почти невозможно. То ли дело живая мысль в многочисленной аудитории, когда услышанные возражения требуют проверки и усиления аргументации, а сопонимание возникает как следствие сотворчества.

Пожелание к читателям: в этом тексте, как и в предыдущем, нет лишних слов. Если вам интересно не только узнать уже известное вам, а ознакомиться с чем-то новым, пока неизвестным, надо спотыкаться о каждое слово и искать ответ на вопрос, почему это слово стоит в этом месте текста. Тогда, надеюсь, будет прочитано не то, что кажется, а то, что написано. Обнаружение в этом тексте противоречий – признак того, что вы приписали автору своё собственное понимание.

Статья называется «действительность кризиса…..». Это не должно остаться незамеченным. Действительность – это то, что действует, в отличие от реальности – того, что мы считаем реальным.

Говоря о реальности, мы имеем дело с переживаниями реальности (с понятиями, представлениями, образами, чувствами и пр., - с текстом в широком смысле).

В основание действительности, в отличие от реальности, нельзя положить переживаний своего «Я». Действительность не получается простым желанием или предположением. В ней показывает себя фактичность, случаются самопроизвольные события, она отнюдь не всегда есть следствие некоей необходимости. Иначе говоря, реальность может совпадать с действительностью (с тем, что действует) в той мере, в которой мы мыслим действительность в качестве активной, порождающей новое и несводимой к мыслям и представлениям о ней.

Жизнь, однако, по-прежнему, богаче любых концепций.

Действительность известна людям лишь постольку, поскольку сам человек и его символический, реальный мир неотъемлемы от нее, поскольку существуют и продолжают возникать эффективные технологии, поскольку действительность «просачивается» в реальность. Действительность и реальность не стороны противоречия, а противоположности, иногда даже конкретные, то есть, допускающие различия тождественности, поскольку реальности (то, что мы считаем реальным) действуют. Не стоит сравнивать содержание этой статьи с многочисленными, запечатлёнными в множестве политологических и экономических идеологем, субъективными и интерсубъективными реальностями. Конструктивная критика изложенной в статье позиции заключена в ответе на вопрос, удалось ли и насколько выразить действительное положение вещей. Приходится говорить об этом, поскольку современный человек плохо различает действительность и свои субъективные представления о ней.

Итак, основное содержание первой части сводится к следующим положениям.

Во-первых, постоянное изменение форм бытия, путей движения, способов получения доступа, использования и хранения привели к исчезновению традиционных денег и возникновению принципиально новых денег, что выражено в следующем:

а) исчезли или существенно ограничены независимые от государства деньги («частные» деньги, золото, серебро, скот, ракушки и т.п.)

б) форма современных денег – цифра, записанная в двоичном коде на серверах;

в) в качестве платежного средства и, соответственно, средства обращения современные деньги принимаются только, поскольку существует приказ государства. Ни один нормальный человек не обменял бы не только на безналичные деньги, но и на наличные даже мешок картошки (картошка – действительная ценность, а деньги – бумага или цифра), если бы государство не обязало принимать деньги в качестве расчетного средства.

г) произошло, хотя не завершено, разделение наличных денег (в бумажных знаках или в цифрах на карточке) и безналичных – наличные используются только в сфере бытового потребления, для доступа к ним необходимо заплатить установленные государством налоги, и запрещено под угрозой уголовного наказания пускать их в дело.

Деньги, используемые в сфере потребления, названы в этой статье «талонами на приобретение товаров и услуг», что вполне соответствует их действительному положению в обществе.

Соответственно, остальные - «собственно деньги» - превратились в своеобразную «государственную лицензию на право работать и зарабатывать», их способность превращаться в богатство, использоваться для потребления стало угрожающим нормальному функционированию денег атавизмом. Это нашло отражение в формуле – «деньги в современном обществе преимущественно правовая категория».

Вывод из перечисленных, заметьте не умозрительных, а фактически истинных положений, очень прост, хотя неожидан. Читатель не готов к нему, поскольку он не согласован почти со всей предшествующей социальной практикой.

Вывод: действительная причина того, что получило название «мировой финансовый кризис» в несоответствии и даже противоречии существующей практики финансово-денежных расчетов изменившемуся положению денег в обществе. Говоря языком классической философии, старая форма бытия денег противоречит их новому содержанию.

Несогласие с этим выводом будет постоянно воспроизводить ситуацию финансового кризиса.

Уплата установленных налогов недостаточное условие превращения собственно денег в талоны для потребления. Деньги теперь нельзя выигрывать, их надо зарабатывать в том, что называют реальным сектором экономики.

Необходим радикальный слом мировой финансовой системы и выстраивание принципиально новых отношений.

Отсюда следует целый ряд требующих практического решения задач:

Встает естественный вопрос: как это сделать? Логически и фактически возможны два пути. Первый, попытки идти по которому предпринимаются, перестроить МВФ, ввести новые резервные валюты и т.п. Второй – независимым государствам наладить собственные, суверенные финансовые системы, не связанные с поддерживаемой МВФ системой международных расчетов и только на этой базе искать новые способы взаиморасчетов. Теоретически правильно и практически более эффективно для всех государств, кроме США, двигаться вторым путем. Переживший множество потрясений и всё же устоявший в течение столетий доллар США является уникальной валютой. Его прочность и гигантские масштабы американской экономики создают отношение к доллару как к «настоящим», независящим от политических и экономических бурь деньгам. Но всё более понятной становится иллюзорность такого отношения. За долларом, как и за иными современными деньгами, нет ничего, кроме властной силы американского государства и признающих эту силу других социальных субъектов.

Согласиться с продолжением исключительного положения доллара не верно теоретически и ошибочно практически, поскольку привязка национальных валют к доллару означает преференции для экономики США, связанные руки и роль аутсайдера для других, притом, что экономика США давно не является мировым технологическим лидером.

Применительно к условиям России:

а) рубль необходимо немедленно «отвязать» от доллара; продажу иностранной валюты, полученной от внешнеэкономической деятельности, проводить для физических лиц в устоявшемся порядке, а для юридических - на конкурсной основе и только для приобретения новейшей техники и технологий, а также, для закупки продовольственных и иных товаров, не производимых в России;

б) необходимо осуществить очень крупную эмиссию рублей, достаточную, чтобы обеспечить осуществление всех более или менее приличных бизнес-проектов в реальной экономике долгосрочными кредитами не дороже 6-8% годовых, то есть обеспечить предприимчивых людей правом работать и зарабатывать; это позволит создать лежащим предприятиям российской экономики одинаковые стартовые условия и обеспечит реальную борьбу на выживание; инфляция, то есть рост цен на сырьё, средства производства и конечную, потребляемую населением продукцию имеет при этом существенный ограничитель, поскольку:

в) в полном соответствии со сложившимся положением вещей и для предотвращения инфляции в сфере бытового потребления необходимо законодательно и до конца последовательно разделить то, что в бытии денег разделено самой общественной жизнью – наличные деньги (талоны) и собственно деньги. В банках два этих денежных потока должны быть радикально разделены и двигаться параллельно; переход от собственно денег, обеспечивающих движение средств производства и продукции, к талонам надо крайне затруднить. Обратное движение осуществляется совершенно свободно и может приносить прибыль как вознаграждение за отложенное потребление.

Фонд потребления собственника
(получаемые им наличные деньги - талоны) надо снизить. Он должен формироваться, исходя из полученной им прибыли. Это будет стимулировать собственника к эффективному управлению имуществом. Соответственно, основным, а, может быть единственным, должен стать налог на прибыль. Фонд потребления работников ложится на произведённые затраты. Надо верить К. Марксу, когда стоимость рабочей силы он определяет как количество средств, необходимых для её воспроизводства. Российским работникам явно недоплачивают, о чем говорит ужасная демографическая ситуация. Поэтому доля потребления наёмных работников должна существенно вырасти. Государство капиталистов вряд ли сделает это, даже под угрозой уничтожения. К решению этой задачи должны подключиться профсоюзы и партии левой демократической направленности.

(Наиболее близко к нарисованному образу общества приблизились вполне финансово суверенные США. Конечно, за исключением лимитированного фонда потребления, в котором США не нуждаются. У них другая проблема, до которой российское общество вряд ли когда-либо доживёт – они имеют всё, что хотят. У них кризис перепроизводства, а «денег навалом» и очень дешёвых.)

Конечно, при этих, вытекающих из совершенно необходимых следствий общественного бытия преобразованиях, наиболее сильно отразившихся в изменении бытия денег, существеннейшие изменения произойдут не только в положении собственников, но и в банковской системе, на рынке ценных бумаг – они не смогут выполнять функции перекачки денег в сферу потребления и станут простым, но очень важным элементом в управлении рыночным общественным хозяйством.

Придётся внести небольшие, но существенные изменения в действующее законодательство. Так, например, предпринимательство надо определить, не как всякую деятельность, имеющую целью извлечение прибыли, а как общественно полезную деятельность, имеющую целью извлечение прибыли. Полезная деятельность для общества или нет, определит рынок. Это названо государственным (управляемым государством) капитализмом. В нём гораздо больше социализма, чем было в советском, так называемом реальном социализме, но это ещё не социализм. Чтобы возник социализм, надо избавиться от бремени чиновничества и, шире, от всевластия государства. Надо ограничить власть органами народного самоуправления, поставив чиновников повсеместно и на всех уровнях под контроль, заставить их жить если не по совести, то хотя бы по закону. Время властвовать безвозвратно проходит. Наступает время управления. Властвуют над людьми, а управляют обстоятельствами, обеспечивая человеку свободу выбора. И это совершенно противоречит всей русской истории. Уже один из первых актов русского государства (повторный сбор князем Игорем дани в Изборске в 945 году) был актом насилия над свободными общинниками. Русское государство всегда стояло над всем народом. Оно всегда «учило» народ, «вело» его, всегда лучше, чем народ «знало» как правильно жить. Чтобы жить своим умом (и неплохо получалось) русскому человеку надо было податься на Дон, на Яик, на Амур или ещё куда-то, подальше от чиновников. Пока государство было объединено с церковью, это было хоть как-то оправдано. Единение русского народа с государством было в очень короткие периоды прошлого. Это две Отечественные войны и царствование Александров (II и III). Современное российское государство тоже властвует, то есть творит чуждый народному духу произвол, возводя его в ранг закона. Время русского социализма всё ещё в будущем.

Что мы будем иметь в результате перечисленных, вполне назревших преобразований? – Преодолеем распад и деградацию русского народа, обострившиеся в результате антропологического просчёта, сделанного авторами перестройки и последующей дикой капитализации. Получим, во-первых, инновационные, работающие промышленность и сельское хозяйство, быстро растущие, имеющие многие тысячи банкротств ежегодно, естественно развивающиеся. Во-вторых, относительное обеднение богатых и абсолютный рост благосостояния наёмных работников, существенное высвобождение женщин от необходимости иметь заработок и рост рождаемости, расцвет всей социальной сферы общества. В-третьих, решение задачи соединения индивидуальной свободы и общественного интереса, ликвидацию негативных социальных последствий частной собственности. В-четвёртых, безинфляционную в самом ближайшем будущем, стабильную, сбалансированную, суверенную финансово-денежную систему.

Остался нерассмотренным вопрос о средствах расчёта по внешнеэкономической деятельности. Вариантов великое множество. Это и использование национальных валют, и введение неких условных расчётных единиц, например, денежная единица под названием «бочка нефти», или «тонна зерна» и т.п. Переживаемая капитализмом существенная трансформация, сделавшая государства – инвесторов и держателей денег как лицензий на право работать и зарабатывать (самостоятельность национальных инвестиционных центров, конечно же, фикция) – основным и ключевым субъектом экономики не допускает следующего:

1) нельзя ценность одних денег выражать в других деньгах, минуя этап реальной экономики;

2) нельзя деньги бизнеса – собственно деньги – свободно превращать в деньги для потребления;

3) нельзя деньги делать из денег, минуя стадию товарного производства и обмена;

4) нельзя безбрежно увеличивать потребление.

Всем перечисленным надо управлять, поэтому и сделан вывод об управляемым государством капитализме и постоянном контроле над деятельностью всех ветвей власти как ближайшей исторической перспективе.


Источник
http://www.apn.ru/publications/article21858.htm