Катары

[Lentyn_Totalis]

Тема относится к просветительской деятельности круга Retromans

Ката́ры — название данное противниками христианскому религиозному движению в Западной Европе в XI — XIV веках. По мнению современных исследователей, это слово было придумано в 1163 году в рейнских землях клириком Экбертом из Шонау. Особенное распространение катаризм получил на юге Франции (альбигойль), в северной Италии, на северо-востоке Испании и в некоторых землях Германии.

Возникновение и истоки (http://www.tower-libertas.com/showpost.php?p=107503&postcount=2)
Расцвет катаризма (http://www.tower-libertas.com/showpost.php?p=107504&postcount=3)
Противостояние с Римско-Католической церковью (http://www.tower-libertas.com/showpost.php?p=107505&postcount=4)
Окончательный разгром катарского движения (http://www.tower-libertas.com/showpost.php?p=107506&postcount=5)



Источник сведений

Катаризм известен по трём категориям исторических источников. Прежде всего, это писания самих катаров. Они должны были быть очень многочисленны, однако в годы преследований почти все материалы были уничтожены инквизицией. Тем не менее, до наших дней сохранились два богословских трактата и три «ритуала».

Один из этих трактатов — сохранившаяся во Флоренции «Книга о двух Началах». Этот латинский манускрипт, датированный ок. 1260 г., представляет собой резюме фундаментального труда, написанного катарским доктором Джованни де Луджио из Бергамо ок. 1230 г. Другой трактат, обнаруженный в Праге в 1939 году, является латинской копией анонимного манускрипта, первоначально написанного на языке ок в начале 13 столетия, автором которого был, очевидно, «совершенный» Бартомью из Каркассона. Оба эти документа служат основным источником современных сведений о катарской теологии. Материал для изучения катарской литургии дают Латинский Ритуал из Флоренции, Провансальский Ритуал, сохранившийся в Лионе и содержащий полный перевод Нового Завета на окситан, и еще один Ритуал на окситан, находящийся в Дублине. Каждый из этих документов датируется приблизительно 1250 годом.

Следует также упомянуть о нескольких апокрифических писаниях. Прежде всего, это «Видение Исайи» (старинный текст, используемый еще богомилами) и «Вопросы Иоанна» (текст, переданный богомилами итальянским катарам около 1190 года).

Источником сведений о катаризме служат также полемические работы католических теологов, анализирующие и пытающиеся опровергнуть катаризм. Известно более 30 таких произведений, написанных в конце XII—XIII в.в., правда, не все они имеют одинаковую ценность и важность. Многие из них не пытались исказить описываемую ими религию, наоборот, содержат многочисленные предупреждения о том, чтобы читатель не верил «досужим вымыслам о катаризме», распространяемым уже в то время. Авторов интересовали серьёзные доктринальные вопросы, которые они детально исследовали с большой интеллектуальной честностью, несмотря на своё крайне враждебное отношение к катаризму. Особенно это касается «Liber contra Manicheos» Дюрана де Уэски (бывшего вальденса, обращенного в католицизм), «Summa quadrapartita» Алана Лилльского, «Summa adversus catharos» Монеты Кремонского, а также работа Райнерия Саккони (бывший «Совершенный» катаров, обращенный в католицизм и ставший доминиканцем и инквизитором).

Наконец, последняя группа документов — источники юридического характера: показания и допросы, собранные инквизицией начиная с 1234 года. Большинство из этих источников до сих пор не опубликовано (за исключением реестров инквизиторов Жака Фурнье и Жоффре д’Абли). Именно там содержится огромное количество информации о социальной жизни того времени и о том, что представляло собой сформированное катарами общество. Что же касается доктрин, верований и ритуалов, то данные инквизиторов только дополняют предыдущие источники. В одном из показаний приводится например, даже молитва верующих катаров Лангедока: «Paire sant, Dieu dreyturier de bons speritz…» (Отец Святой, Боже правый добрых духов).

Писание

Священным Писанием в катаризме признавался Новый завет, составлявший основу вероучения катаров, в особенности Евангелие от Иоанна. Большое значение также придавалось Посланиям ап. Павла. Отношение катаров к Ветхому завету было в целом критическим. Значительную часть ветхозаветных писаний они отвергали. Ветхозаветный Бог в их представлении — не кто иной, как бог гнева, «бог века сего или князь мира сего», злое начало. Чтобы вернее ввести людей в заблуждение и отвратить от спасительного пути, он заставил их поклоняться себе. Доводом в пользу того, что Ветхий Завет инспирирован «князем мира сего», катары считали изобилие в нём жестокости и чрезмерное внимание к плотской стороне бытия. Напротив, некоторые книги пророков пользовались у катаров большим почитанием — а именно те, которые явно говорят не о мстительном и ревнивом Боге Израиля, а о Боге благом и духовном, которого и должен был явить людям Христос. Священное Писание катары переводили на народный язык, хотя в молитвенной практике преобладала латынь. Чтение Евангелия от Иоанна было предусмотрено, в частности, во время церемонии Consolamentum. В этом случае чтение вслух начиналось со слов «In principio» и заканчивалось словами «gratia et veritas per Jesum Christum facta est». Характерные для этого Евангелия противостояния Свет — Тьма, Правда — Ложь, «Бог»- «мир» служили для катаров подтверждением их дуализма. Притча, которая приводится в Евангелии от Матфея о дурных и хороших деревьях, которые познаются по их плодам, была для них символом примера Христа, по наследованию которого можно распознать истинных христиан. Все книги, написанные катарами и известные нам с 13 века, основываются на выражении «Царство Мое не от мира сего».

Дуализм

В католических источниках того времени встречаются много упоминаний о том, что катары верят « в двух богов — одного доброго, а второго злого…» Однако, согласно мнению большинства академических авторов, в частности Жана Дювернуа, такое представление их дуализма является упрощенным и тенденциозным. Оно происходит из судебных источников, преимущественно из нотариального формуляра. Однако из более непосредственных документов или документов лучшего качества дуализм приобретает не столь упрощенную форму. Основанием метафизики катаров действительно является вера в два начала. Но дуализм катаров не является исходным пунктом, а следствием размышления и рефлексий, выводом из анализа Библии. Метафизическую рефлексию катаров можно определить как дуалистическое прочтение Евангелий. Вся система катаризма основана на Новом Завете. Однако их Текст Нового Завета в одном месте отличался от текста ортодоксальной Библии. Синодальный перевод гласит: [Ио. 1, 3]: «Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть». [Ио. 1, 4]: «В Нем была жизнь, и жизнь была свет…». Катары же переводили этот отрывок следующим образом: [Ио. 1, 3]: «Всё чрез Него начало быть, а без Него ничто начало быть».[Ио. 1, 4]: «Всё, что в Нем, было жизнью, и жизнь была свет…».Таким, как они считали, должен быть перевод латинских слов Вульгаты :sine ipso factum est nihil. Таким образом, смысл цитируемого отрывка из Пролога Евангелия от Иоанна выглядит так: всё чрез Него стало быть — то есть, то, что реально «есть» стало быть чрез Него. Наоборот, «без Него ничто стало быть» — то есть, то, что по-настоящему «не есть», то, что «без любви», согласно выражению святого Павла, которое охотно цитировали катары: «…если не имею любви, — то я ничто» (1 Кор. 13, 2). Это означает, что катары различали два творения: истинное, дела которого на самом деле «есть», то есть, творение Божье («Всё чрез Него начало быть»); и иллюзорное, дела которого не имеют истинного бытия, этот видимый мир, ассоциируемый ими с «небытием» («а без Него ничто начало быть» или же, «все вещи без Него начали быть», как говорил Пьер Отье). Видимый мир, «этот мир», не является творением Божьим. Он возник из другого начала. Дуализм катаров предполагал абсолютную независимость корней добра и зла по отношению друг к другу. Они основывали свою диалектику на Логике Аристотеля: «Противоположные принципы являются противоположностями», следовательно, добро и зло, являющиеся противоположностями, происходят от противоположных принципов. Целью дуализма катаров было освобождение Бога любви, о котором говорится в Евангелии, от ответственности за происхождение зла и мира. Для них Бог-Отец пребывал в своем невидимом Царствии, а обреченный на разрушение мир был делом рук злого творца: дьявола или восставшего ангела.

взято отсюда (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%8B)

[Lentyn_Totalis]

Возникновение и истоки

Катаризм не являлся принципиально новым мировоззрением, возникшим в Средние века. Богословские воззрения, впоследствии характерные для катаризма, можно найти также у первых учителей христианства, испытавших влияние гностицизма и неоплатонизма (Ориген Александрийский). Большинство исследователей (Жан Дювернуа, Анн Бренон, Анни Казенаве, Ильва Хагманн, и т. д.) считают его одним из многочисленных, однако уникальных христианских движений, выявившихся одновременно в Западной и Восточной Европе в период эпохи Тысячелетия. Это движение было представлено различными общинами, не обязательно связанными между собой, и иногда отличавшимися доктриной и образом жизни, но тем не менее представлявшими некое единство в области структуры и обряда, как во временных рамках — между X и XV столетиями, так и в географических — между Малой Азией и Западной Европой. В Восточной Европе и Малой Азии к таким общинам относят богомилов. Богомилы Византии и Балкан, а также катары Италии Франции и Лангедока представляли собой одну и ту же Церковь.

Для катарских текстов характерно отсутствие отсылок к текстам нехристианских религий. Даже в наиболее радикальных своих положениях (напр., о дуализме или о перевоплощениях) они апеллируют только к христианским первоисточникам и апокрифам. Теология катаров оперирует теми же понятиями, что и католическая теология, «то приближаясь, то удаляясь в их толковании от генеральной линии христианства».

Долгое время главным источником, на который опирались исследователи, были опровергающие эту средневековую ересь трактаты — антиеретические Суммы, составленные теологами XIII столетия. Потому первые исследователи предпочитали искать корни катарского дуализма в восточных влияниях, особенно зороастризме и манихействе, проводя прямую линию происхождения катаров от Мани через павликиан и богомилов. До 1950 года изучение этого вопроса находилось под исключительным влиянием теологов. Это обстоятельство привело к разногласиям в оценке происхождения катаризма. Одни исследователи (в их числе Л. П. Карсавин и автор одной из первых крупных монографий по истории Инквизиции Генри Ли) считают катаризм «неоманихейством», пришедшим на Запад с нехристианского Востока: «Существо догмы катаров совершенно чуждо христианству». Эту позицию разделяют и некоторые современные исследователи. Однако разработка архивов Инквизиции привела к изменению господствующего среди историков мнения. С 50-х годов ХХ века медиевисты все чаще и чаще ставили вопрос о катарской ереси, используя терминологию социальной, а не религиозной проблематики. Кроме того, начиная с 1939 года, в архивах многих европейских библиотек, в основном благодаря исследованиям доминиканца о. Антуана Дондейна, были найдены многочисленные фрагменты рукописных книг аутентично катарского происхождения. На основании анализа этих источников большинство учёных стали полагать катаризм неортодоксальным христианским мировоззрением, возможно испытавшим влияние восточных представлений, но в целом являющимся органической частью именно западной духовной культуры.

Эти исследователи подчёркивают многочисленные общие черты, присущие как катаризму, так и в целом европейской культуре в ХІ-ХІІ столетиях. Наиболее серьезный вклад в опровержение «традиционного» видения этой ереси как ветви восточного манихейства внес Жан Дювернуа. В его книге «Религия катаров» впервые, благодаря изучению полного собрания различных типов документов был проведен исчерпывающий анализ исторических данных средневекового религиозного феномена, называемого катаризмом. Автор пришел к выводу об исключительно христианском контексте катаризма, и с тех пор этот вывод является господствующим в среде современных историков. В 90-х годах несколько историков, в частности Моник Зернье, выдвинули гипотезу о том, что катаров вообще не существовало, и катаризм это «изобретение Инквизиции», однако она не нашла достаточной поддержки.

Первые упоминания

В конце Х столетия, в первых монашеские хрониках эпохи Тысячелетия в одном ряду с описаниями различных бедствий, появляются сообщения о «еретиках, колдунах и манихейцах». Ожидания Апокалипсиса, конца света, который сначала предсказывали в 1000 году, потом в 1033 году, породили в народе надежды на обновление евангельской Благой вести. К этому периоду относятся как официальные (реформы, начатые папством), так и неофициальные (еретические движения) попытки реализовать идеал апостольской жизни (бедность, целомудрие…). Историки считают, что некоторые их этих реформаторов и являются теми самыми еретиками, упоминания о которых появляются в текстах. В 1022 г. (по другим данным, в 1017 г. ) двенадцать каноников Орлеанского кафедрального собора были осуждены за ересь и сожжены по приказу капитана короля Роберта Благочестивого. Это был первый костер средневекового христианства. Затем в Тулузе, Аквитании и Пьемонте последовали и другие казни. Во Фландрии в 1025 г. был раскрыт катарский учитель Гундульф с несколькими учениками; о нём говорили, что происхождением он из Италии. Еретики XI столетия имели много общих черт : они отказывались от крещения маленьких детей, отрицали таинство исповеди (введенного при Каролингах) и таинство брака, которое как раз тогда вводилось папством. Они также отвергали действенность таинств, уделяемых священниками, находящимися в состоянии греха, в легитимности иерархии Римской Церкви, а также отбрасывали культ Распятия как орудия казни. Это учение было популярно не только у простолюдинов, но и среди знати . Таким образом, исторические документы показывают нам, что в самый разгар движения за духовную реформу в XI веке, одновременно во многих регионах Западной Европы появляются «еретики», организованные в монашеские общины, опирающиеся на Евангелие, отрицающие Евхаристию и человеческую природу Христа. Поскольку они практиковали еще и крещение путем возложения рук, характерное для катаров, историки считают их протокатарами. Свидетельства о богомилах в Византийской империи появляются с Х-XI века, и там они выглядят как собратья западных еретиков, которых с XII века начинают называть катарами. В XII веке очаги ереси распространились уже по всей Европе: документальные свидетельства о репрессиях против ереси, в особенности в Рейнских землях, дают нам информацию об организации и религиозных основах этих подпольных общин. В 1143 году Эвервин де Стейнфельд, рейнский монах, посылает настоящий призыв о помощи к пользующемуся высокой репутацией цистерианскому аббату Бернару из Клерво — будущему святому Бернару. Он пишет о том, что еретики, которых поймали и осудили в Кельне, переносили муки огня со стойкостью первых христианских мучеников, и это вызвало большое беспокойство и ропот среди народа и клириков, присутствующих при казни. Они также претендовали на то, что их традиция сохранялась их братьями с давних времен еще в Греции, и что она передавалась и передается ими самими до сего дня. Тексты говорят о сожжении «публикан» в Шампани и Бургундии, «фифлов» во Фландрии, «патаренов» в Италии, и заявляют об «ужасно мерзких сектах ткачей или ариан» на Юге Франции, которых также часто называли «альбигойцами». Есть свидетельства, что все эти названия относятся к одному и тому же виду ереси. Сами же еретики называли себя «апостолами» или «христианами».

Церкви европейских катаров

Во второй половине XII века европейские еретические общины преобразовываются в структурированные церковные институции во главе с епископами. Есть сведения о том, что около 1170 года Ницетас (Никита или Никвинта), богомильский епископ из Константинополя, совершил поездку в Западную Европу, целью которой было помочь общинам катаров и поделиться опытом восточных церквей, укоренившихся в Византийской империи. Вначале он посещает Ломбардию, затем по приглашению Тулузской катарской церкви отправляется в Лангедок, где руководит общим собранием западноевропейских еретических церквей в Сан-Фелис в Лаурагэ. Документы XII показывают нам, что в Западной Европе на то время у катаров уже были епископы. (Льеж, Франция, Рейнские земли). Так, в Сан-Фелис присутствует епископ Франции по имени Роберт д’Эпернон. Он представлял общины Шампани, Бургундии и Фландрии, о преследованиях которых говорят документы XII века, а именно Реймса, Везелэ, Шарите-сюр-Луар, Лилля и Невера. Акты собрания в Сан-Фелис упоминают также Марка, епископа катаров Ломбардии, центром которых был Милан. Эта единая итальянская Церковь под конец XII столетия разделилась на пять отдельных Церквей, каждая со своим епископом и своей иерархией. Доминиканские источники утверждают, что иногда они соперничали между собой из-за разницы во взглядах. Наиболее сильными противоречиями отличались Церковь Конкореццо (с центром в Милане), и Децензано (возле озера Гарда). Однако активными очагами катаризма были Флоренция, Сполете и Мантуя, где также были Церкви со своими епископами. Документальные свидетельства о среде итальянских катаров, имеющиеся в распоряжении историков, выявляют четыре характерных особенности этой среды: катарские общины чрезвычайно активны; между ними существуют доктринальные различия; несмотря на эти различия, фундаментально они представляют собой единое целое; они принимают участие в общей схоластической культуре европейского общества . Во второй половине XII века в Лангедоке существовало четыре катарских Церкви: Альбижуа, Аженуа, Тулузская и Каркассонская. По инициативе Тулузской и Каркассонской общин состоялось их совместное собрание в Сан-Фелис. Там они избрали себе епископов, которых высвятил Никита. По-видимому, Церковь Альбижуа, более древняя, чем другие, уже имела посвященного епископа, Сикарда Селлерье. Именно он несколькими годами раньше, в 1165 году, в Ломбере, возле Альби, спорил с католическими епископами и папским легатом в присутствии виконта Тренкавеля.

[Lentyn_Totalis]

Рассвет катаризма

Уже в 1145 году, во время своей средиземноморской миссии, известный цистерианский проповедник Бернар из Клерво оплакивал «ужасные оскорбления», которые аристократия окситанских бургад наносила посланникам папы. По его словам, церкви опустели, а в Верфее (замок в Альбижуа) даже не нашлось никого, кто пожелал бы послушать его проповедь. Упоминаемое выше собрание в Сан-Фелис, состоявшееся в мае 1167 года на границе графства Тулузского и виконтства Тренкавель (Альби), прошло открыто и безо всяких препон со стороны светской власти. Конец столетия можно считать временами «катарского мира» в Окситании. Катарские епископства XII столетия возникают на землях двух крупных территориальных формирований: графа Тулузского — вассала короля Франции, и союза виконтств, объединённых семьёй Тренкавель — Каркассона, Безье, Альби и Лиму — расположенных между Барселоной и Тулузой. Граф и виконты не выказывали особого рвения в преследовании ереси. В 1177 г. граф Раймонд V Тулузский, искренне враждебный к еретикам, пишет капитулу Сито, что он не в состоянии побороть ересь, потому что ее поддерживают все его вассалы. Его сын Раймонд VI (1198—1221) был настроен к еретикам дружелюбно. Династия Тренкавелей долгое время оказывала ереси еще большее содействие. И наконец, графы де Фуа пошли еще дальше, непосредственно вовлекаясь в катарскую Церковь: на переломе XII—XIII веков графини и дочери семейства де Фуа сами становились Добрыми Женщинами. В течение нескольких поколений соотношение сил в окситанских сеньориях было в пользу катарских Церквей, и это исключало любые преследования. Перед крестовым походом против альбигойцев катаризм охватил на западе территории от Кверси до Гурдона и Аженуа (Церковь Ажен); в центре — территории Тулузэ, Лаурагэ и графства Фуа (Тулузская Церковь), на севере — Альбижуа (Церковь Альби), на востоке — Кабарде, Минервуа и Каркассе (Церковь Каркассона), простираясь даже до Корбьер и к морю. В 1226 году было создано пятое епископство, в Разе (регион Лиму), которое раньше входило в Церковь Каркассе. Как и Римская Церковь, Церковь катаров делилась на клир и мирян. Миряне или верующие не должны были отрекаться от своих прежних католических привычек или привязанностей, но они признавали духовный авторитет Добрых Христиан, или Добрых Мужчин и Добрых Женщин. Катарский клир соединял в себе смешанные функции священников и монахов, и состоял из мужчин и женщин. Как и католические священники, Христиане и Христианки проповедовали, обеспечивали ритуал спасения душ и отпущение грехов. Как монахи, они жили в общинах, соблюдали посты и воздержания и ритуальные часы молитв. Согласно показаниям, собранным в ходе процессов инквизиции, в начале XIII в. в Лангедоке насчитывалось 40 000 верующих и более 1000 Добрых Христиан. Историки делают вывод, что большая часть населения Лангедока как минимум симпатизировала катарам. Многочисленные источники — литературного и позже юридического характера свидетельствуют, что «пример апостольской жизни» привлекал к Добрым Людям многих верующих. Таким образом, в то время, как в Шампани, Фландрии, Рейнских землях и Бургундии катаров преследовали, светские власти в Лангедоке и гибеллинских городах Италии были толерантны к этой вере и даже защищали диссидентов от церковных властей. Папа посылал цистерианские миссии в Тулузу и Альби в 1178 и 1181 годах однако они не смогли установить сотрудничества с местными властями, и практически не добились от них ничего в деле преследования ереси. В первые годы ХIII столетия посланцы папы Иннокентия III — Рауль де Фонтфруад и легат Пьер де Кастельно — проводят публичные дебаты с Добрыми Людьми на теологические темы. Большинство историков считает, что особых успехов они не добились. Напротив, кастильский каноник Доминик де Гусман с 1206 года начал бороться с катарами в Лангедоке проповедуя и соблюдая обеты бедности и нищенствования. Ему удалось добиться нескольких десятков обращений в католицизм. Однако, крестовый поход, объявленный Иннокентием III в 1209 году, по мнению многих историков, например Анн Бренон и Мишеля Рокеберта, сигнализировал о том, что и эти попытки окончились неудачей.

[Lentyn_Totalis]

Противостояние с Римско-Католической церковью

Исследования 70-х — 80-х годов ХХ века показывают катаризм как евангелизм: буквальное следование заповедям Христовым, и особенно предписаниям Нагорной проповеди. По мнению большинства историков , этот евангелизм являлся одним из центральных пунктов катаризма.

Катары были сторонниками абсолютного ненасилия, отказывались лгать и клясться. Многие люди того времени, как это видно из протоколов Инквизиции воспринимали их как бедных странствующих проповедников, несущих Слово Божье. Исходя из этого, катары с самого начала критиковали Римскую церковь за её чрезмерно мирской характер. Многочисленные пороки католического клира, стремление папства к богатству и политической власти, отступление религиозной практики от евангельских идеалов «апостольской бедности» являлись для них свидетельством приверженности католицизма «князю мира сего».

Сами же они своей жизнью и нравами на практике демонстрировали чистоту и ригоризм апостольского способа жизни, что признавали даже их противники. Тем не менее, дуалистическое христианство катаров было альтернативной религиозной конструкцией. Они не призывали к реформе клира и «возвращению к Писанию». Они заявляли о своем стремлении вернуться к чистоте Церкви апостолов, которой была не «узурпаторская Римская Церковь», а их собственная, «Церковь Добрых Христиан». Однако, при всём своём резком критицизме в адрес института католической церкви (по их терминологии — «синагоги сатаны»), катары были не склонны к проявлению враждебности в отношении самих католиков. Существует много свидетельств о мирном сосуществовании верующих обеих религий именно в тех областях, где катаризм имел значительное влияние. Сосуществование между еретическими монахами и католическим клиром на местном уровне как правило, происходило без столкновений. Из документов Инквизиции следует, что верующие, в своей массе, считали себя принадлежащими сразу к обеим Церквям, полагая, что обе они с большей вероятностью спасут душу, чем одна.

Наоборот, там, где господствовала католическая церковь, катары нередко становились объектом преследования. Отношение к ним со стороны римских иерархов было резко нетерпимым. Местные правители, верные папе, стремились захватить их и «кого не могли оторвать от безумия, сжигали огнём».

Однако в первые десятилетия преследования были скорее эпизодическими. Пока осуждение еретиков было делом епископских судов, Церковь колебалась в выборе методов репрессий. Вначале казни происходили по приговорам светской власти. Но постепенно, соборы и понтификальные буллы подготовили почву для законотворчества Церкви в области ереси.

Противостояние между катаризмом и католицизмом стало гораздо более резким. Папство, встревоженное распространением ереси, усилило нажим, что вызвало ответное обострение критики со стороны катаров. В 1179 году Третий Латеранский собор католической церкви осудил катарскую ересь (вместе с ересью вальденсов). Веронские декреталии, согласованные между папой и императором в 1184 году, явились первыми мерами общеевропейского масштаба против еретиков, и приравняли последних к преступникам, оскорбляющим «божественное величие». Церковный собор в Нарбонне поручил епископам, учрежденным в каждом приходе, обязательное к выполнению поручение разыскивать еретиков и докладывать о них вышестоящим. ХIII век стал веком эффективного и систематического уничтожения еретического инакомыслия.


Альбигойские войны


В 1209 году папа Иннокентий III призвал к крестовому походу против катаров, получивший название альбигойского (от названия города Альби).Откликнувшись на этот призыв, бароны Франции и Европы в 1209 году, атаковали земли графства Тулузского и Тренкавелей под руководством папского легата Арнота Амори, аббата Сито. В 1220 году окончательно стало ясно, что попытка насадить в Тулузе и Каркассоне католическую династию Монфоров потерпела неудачу, поскольку местное население поддерживало своих законных графов. Церкви катаров, которым поначалу был нанесен серьезный удар кострами крестовых походов, начали постепенно восстанавливаться. Для крестового похода против альбигойцев характерны жестокие расправы с мирным населением (Безье в 1209 году, Марманде в 1219 году), а также огромные массовые костры, где сжигали еретиков — в Минерве (140 сожженных в 1210 году), Лаворе (400 сожженых в 1211 году). В 1226 году Людовик VIII Французский, сын Филиппа-Августа, решил восстановить себя в правах на средиземноморские графства, переданные ему Монфором, и сам возглавил французскую армию, двинув ее против Раймонда Тренкавеля, Раймонда VII Тулузского и их вассалов. Несмотря на ожесточенное сопротивление в некоторых регионах (особенно в Лиму и Кабарет), королевская армия завоевала Лангедок. В 1229 году граф Тулузский, покорившись, подписал мирный договор, ратифицированный в Париже.

[Lentyn_Totalis]

Окончательный разгром движения

В 1229 году, король окончательно выиграл войну, объявленную папой, а последний воспользовался победой короля: с этого времени Церкви была предоставлена полная свобода действий. Светские властители — защитники еретиков — согласно постановлениям Латеранского Собора 1215 года и Тулузского Собора 1229 г. были лишены земель и имущества. Общины катаров укрылись в подполье. Однако, они оставались очень многочисленными. Для защиты от репрессий они организовали тайную сеть сопротивления, основанную на общественной и семейной солидарности.

Инквизиция, созданная папством в 1233 году в качестве институции обязательных исповедей, имела право налагать наказания и покаяния, воссоединяя с католической верой население Лангедока. Инквизиция была передана доминиканскому и францисканскому орденам, которые кроме того, проповедовали официальную доктрину Церкви.

Инквизиция была постоянно действующим религиозным трибуналом, независимым от местных епископов. Она основывала свои расследования на систематических доносах и использовала исповеди в качестве показаний. Эта эффективная система смогла в течение нескольких поколений уничтожить связи солидарности, защищавшие еретиков в подполье.

Инквизиция ввела дифференцированную систему наказаний — от ношения желтых крестов, нашитых на одежду, до конфискации имущества и пожизненного заключения. Смертный приговор — посредством передачи осужденного в руки светской власти — был зарезервирован для подпольного клира, то есть для Добрых Мужчин и Добрых Женщин, которые отказывались отречься, а также для верующих, вновь впавших в свои заблуждения, то есть в ересь. Умершие в «еретической мерзости» приговаривались к эксгумации и сожжению их останков, а их дома — к разрушению.

После заключения Парижского соглашения, согласно которому граф Тулузский подчинился королю Франции, иерархия катарских Церквей Тулузы, Аженуа и Разес обратилась к владельцу небольшой укрепленной деревни на горе Монсегюр Раймонду де Перейлю с просьбой разрешить устроить там «престол и средоточие Церкви». Он согласился, и с 1232 по 1243 год из монашеских домов Монсегюра регулярно посылались миссии для подпольных проповедей и уделения таинств.

Пытаясь избежать последствий Парижского трактата, граф Раймонд VII Тулузский вступил в союз против французского короля с королем Англии и графом де Ла Марш. В мае 1242 года он склонил рыцарей из Монсегюра к карательной операции против странствующего трибунала Инквизиции, находившегося тогда в Авиньонет (Лаурагэ). Он считал, что это послужит сигналом к всеобщему восстанию. Инквизиторы были убиты, их реестры уничтожены, а население взялось за оружие. Но поражение союзников графа заставило его просить мира. Монсегюр остался без защиты и в 1243 году был осажден войсками короля Франции. Почти через год после начала осады Монсегюр был сдан и 16 марта 1244 года общины Добрых Мужчин и Добрых Женщин Монсегюра — около двухсот монахов и монахинь — а также около двадцати светских людей, добровольно присоединившихся к ним, были сожжены вместе со своими епископами. Многие историки считают, что костер Монсегюра знаменовал не только конец организованных катарских Церквей в Окситании, но также и конец политических расчетов графа Тулузского на независимость.

После костра в Монсегюре 16 марта 1244 года, последнее катарское подполье, лишившись организованной структуры, было разгромлено. Остатки иерархии сумели более или менее сохраниться в изгнании, в Ломбардии, но с этого времени Церковь катаров в Окситании могла только бороться за выживание. К концу ХIII столетия катаризм практически уже не существовал в Окситании. Однако Пейре Отье, бывший нотариус из Акс ле Терме, близкий к графу Роже-Бернару де Фуа, начиная с 1299 года, возглавил маленькую группу Добрых Людей, «непреклонных в своей решимости возобновить евангелизм катаров на их прежних территориях». Среди них был родной брат Пейре Гийом Отье и сын Пейре Жаум. Используя свои семейные и дружеские связи, а также остатки бывшего еретического подполья, они смогли, в течение многих лет, «раздуть пламя катаризма от Кверси до Пиренеев» среди верующих, которых было еще достаточно много.

Попытка того, что историки называют «реконкистой братьев Отье», продолжалась с 1300 по 1310 год. Изучение документов Инквизиции показывает, что успех этой катарской реконкисты зависел от возможности резко увеличить количество подпольных пастырей. Однако Инквизиция выловила и сожгла, одного за другим, всех подпольных Добрых Людей. Жаума и Гийома Отье сожгли в Каркассоне в 1309 году. Амиеля де Перля и Пейре Отье в Тулузе в 1310 году. Единственным, кому удалось бежать в Каталонию, был Гийом Белибаст. Обманутый двойным агентом, он был схвачен и сожжен в Виллеруж-Терменез в 1321 году по приказу архиепископа Нарбонны. Это событие считается концом окситанских катарских Церквей.