Криптозоология

[Ranta May]

Криптозоология - наука, к которой ортодоксальные зоологи относятся очень скептически. Она создана энтузиастами, пытающимися найти малоизученных существ на нашей планете. При этом собираются не только слухи и наблюдения очевидцев, но и штудируются тома архивных записей, сказки, мифы, легенды. Устраиваются экспедиции, которые нередко пропадают (в соотношении с частотой повторения экспедиций).
Так на данный момент самыми знаменитыми животными, заинтересовавшими криптозоологов, являются лохнесское чудовище (Несси), реликтовый гоминоид (снежный человек, йети, бигфут, сасквач), многие животные, ранее считавшиеся вымершими (тасманийский тигр, например) и т.д.
Существует много версий о том, что наши предки сталкивались с этими существами, о чём и рассказывали в сказках. Просто зачастую переходя из уст в уста, сказки и мифы наращивались рассказчиками.
Ниже я выкладываю своё небольшое творение, в котором немного размышляю о происхождении сказочных персонажей, проводя параллели с неизученными до сих пор загадочными обитателями нашей планеты.

Что Вы знаете по этой теме?

Что сами думаете обо всём этом?

[Ranta May]

Я открыл глаза и попытался понять, где я нахожусь. Надо мной очень низко тёмным сводом нависал деревянный потолок. Я ужаснулся. Мысли попытались сфокусироваться, но воспоминания отсутствовали. Причины возникновения этого потолка оставались для меня тайной, покрытой мраком. Я привстал и огляделся. Маленькие окна были затянуты чем-то полупрозрачным, что позволяло сохранять внутри помещения тусклый тяжёлый свет. На стенах висели шкуры, головы животных, рога и различные орудия охоты. Я спустил ноги с мощной низкой кровати. И вдруг открылась дверь! Сильно пригнувшись, в невысокую дверь вошёл косматый богатырь и уставился на меня. Он был похож на великого русского борца Ивана Поддубного, обладая той же харизмой могучего и доброго русского мужика.
- Доброе утро! - с лёгкой улыбкой произнёс он басом.
- Здрасьте, - испуганно выдавил я.
- Будем знакомиться? Яромир!
Он, не спеша, подошёл ко мне и протянул огромную лапищу.
- Олег!
- Варяжское имя! Ну что ж, исправим.
- Что?
- Нельзя тебе здесь с таким именем, чужеземцев здесь не сильно почитают! Будешь Ратибором!
- Как это? Как это я буду Ратибором?
Богатырь сел на лавку и уставился на меня.
- Совсем ничего не помнишь?
- А что я должен помнить? – истерически заорал я, вскочил с кровати и метнулся к двери.
- Ну-ну! – вслед мне промычал Яромир.
Я выскочил из дома и остолбенел. Вокруг стояли огромные сосны и ели, пели птицы, а воздух был так чист! У меня даже закружилась голова. Сзади из дома вышел Яромир и засмеялся.
- Ну, как тебе девственная красота матушки Руси?
- Что здесь происходит? – обернулся я к богатырю. – Отдайте мне мою одежду, и я требую указать мне направление к ближайшему шоссе.
- Забавно, - Яромир начал оглядывать деревья, словно искал что-то среди них. – Где же здесь будет шоссе? Точно не помню. Ах, да! Вот если туда пойти, то через версту там будет поле. А вот где-то в этом поле будет шоссе.
- Вы издеваетесь?
- Отчего же!
Я влетел в дом и огляделся. Моей одежды нигде не было. С улицы послышался крик:
- Одежду свою не ищи! Там, на лавке, тебе уже приготовлено.
То, что было на лавке, меня совсем не обрадовало. Какие-то ремни, холстина, куски непонятной ткани. Но я всё же кое-как оделся. И вышел вон.
- Что означает этот карнавал? – злобно крикнул я богатырю.
Он стоял у костра и затягивался самокруткой.
- Ты не представляешь, как тяжело в этих условиях растить табак. Холода-то крутые, это тебе не Южная Америка. Мне когда в НИИ дали чуток семян, я их поначалу не понял. А они мне и говорят, мол, где ты там ларёк с сигаретами найдёшь? Я и думаю, вот я дурак старый! Не догадался! Привычки – страшные вещи. Они нас связывают по рукам и ногам. Вот англичане очень многие не могут без чая. А ведь в Англии чай не растёт! Я не могу без курева, а где это на территории России ты видел родной табак. Всё из-за границы. Так что до Петра Первого придётся партизанить около своего костерка, чтобы если что, сразу цыгарку в огонь бросить.
- Да о чём вы говорите? Где здесь дорога?
- Вон там поле, а в нём будет шоссе. Если я не ошибаюсь! – Яромир спокойно махнул рукой за деревья и затянулся.
Я устремился в сторону, указанную мне богатырём, но вскоре, продравшись сквозь очень густые заросли, вышел на абсолютно заросшее поле. Шоссе не было. Сзади послышался хруст. Из леса вышел Яромир.
- Вот глупый человек! Говорю, что же тебе, что шоссе БУДЕТ! Веков через десять-одиннадцать.
Я посмотрел на него с взглядом профессора психиатрии, решающего будущее очередного пациента.
- Не понял!
- Пойдём, поедим, а там может и вспомнишь что.

Вечерело. Я жался к костру, а Яромир рассказывал о научных экспериментах со временем и пространством.
- Сначала мы пытались изучить свойства самого временного континуума, а когда вещь уже ясна, что с ней ещё делать, как не использовать? Изобрёл же человек полиэтилен. Нашёл, придумал, создал, как угодно называй. В середине двадцатого века это был фетиш! Мода на полиэтилен пошла! Он был дорогостоящей утварью и дефицитом. А потом? Да уже в конце века на полиэтилен смотрели не более чем на потенциальный мусорный мешок или дешёвый пакет с непрочными ручками. Покажи этим людям здесь полиэтилен, и они сочтут тебя за нечисть. Они стекла-то ещё не знают. Видишь, на окнах у меня бычьи пузыри? Так-то вот. А электричество? Ты ж у себя дома, небось, и телевизор включил, и стиральную машинку загрузил, и кондиционер у тебя работает, а сам-то в это время за компьютером строчишь. А здесь этого нет. Не могут ещё эти люди представить себе электричества. Да и не поймут, что его особо представлять-то и не надо. Это материально-абстрактная масса в сознании человека. Ты же при невысоких напряжениях не видишь ток, а он есть! Ну, представляем его синеньким, в виде нервных пульсирующих молний. Так же и мы там в своём двадцать первом веке считаем мистику придумками. А то, что своим мозгом пользуемся, дай Бог, на пять-десять процентов, это нормально? Да это то же самое, что блок компьютера использовать, как табурет, говоря, что не может быть ничего интересного там внутри, а если и есть, то это табу. Заметь, что открытия делаются людьми смелыми, любопытными и целеустремлёнными.
- Мы научились управлять временем?
- Нет, не управлять, а перемещаться в нём. Многие считают, что время – это как вода в реке. Т.е. данная капля, находящаяся в точке А, никогда более в эту точку не сможет вернуться. Она побывает в безумно бесконечном количестве точек, но в эту точку больше не вернётся. И несёт нас во времени, и как эта капля, мы отбрасываем мысль о возможности возврата. А почему? А потому что средств не было для этого! А мы их нашли. Правда, некоторым учёным это стоило жизни. Пионерам временных путешествий. Они положили свою жизнь на алтарь науки. Ну да ладно! Чего не ешь-то?
- А как Вас зовут?
Яромир улыбнулся.
- Николай Сергеевич Подорожный, - с улыбкой сказал он своё имя. – А ведь почти забыл я его.
- А давно вы здесь?
- Так уж пару лет. Пока свыкся, пока то, да сё.
- А что именно вы изучаете?
- Эпоху! Людей, обряды, привычки, культуру. Всё, что можно. Что мы до этого имели? Захоронения да полусгнившую утварь. А теперь…
- А зачем нам всё это знать?
- Любопытство! А главное - опыт прошлых лет. Ты знаешь, что один местный дурачок, почти самолёт изобрёл? А местный жрец ему чуть шею не свернул. Мол, Перун велик, но даже птицы не высоко летают, чтобы ему там не мешать на небе. Мол, разгневает он божество, а оно их всем племенем к праотцам отправит. Как у Антона Павловича Чехова, дай Бог ему родиться! «Человек в футляре»! А тут всё человечество в футляре на данный момент. Искусства почти нет. Фантазия работает, а применения-то для неё скудные. Попробуй им сейчас сюжет «Матрицы» или «Терминатора» рассказать. Ты уже через пять минут фильма будешь либо избит, либо в муравейник окунут, либо как приманка для медведя-шатуна используешься. Страшные времена!
- А когда не страшные?
- Молодец! Думаешь головушкой, думаешь. Да, человек воспитался в борьбе! Он же слабее всех этих тварей шерстистых. Зубы никакие, когти деградированные, сила и ловкость развиваются медленно, да и человек растёт долго, а умирает быстро. Вот и пришлось ему, горемыке, придумывать и зубы, и когти и всё остальное. Вот, например, реликтовый гоминоид умом не славится, а силища какая!
- Что вы сказали? – словно гром среди ясного неба прозвучали слова Яромира, что вызвало мою самую бурную реакцию.
- А, ты ж за этим и прислан. Ой, я ж забыл, что ты про всё забыл! Ха-ха-ха-ха! Ну ладно, коли, не помнишь, скажу.
Яромир достал металлический конус с очень сложным устройством, отвинтил крышку и вынул записку.
«Имя: Пушкарёв Олег Сергеевич. Придумайте ему подходящее. В его задачи входит сбор материала по поводу истинного происхождения мифов о сказочных существах. И вот вам ещё немного рассады. Новый сорт! Удачи!»
- Я должен изучать сказки?
- Да что их изучать? Ты их и так знаешь! А вот сказочных персонажей поискать придётся.
- То есть?
- Неужели человек этого времени может от сказки к сказке рассказывать про им же придуманного персонажа? Это же не Туве Янссен с её мумитроллями. Здесь и сейчас персонажей не придумывают, а берут из жизни. Ну, как у нас там всякие анекдоты про Чапаева, Ржевского, Брежнева. Они же ведь были, пусть некоторые из них, конечно, тоже литературные персонажи, но тут литературы пока ещё нет! Только если что и было на самом деле, то это, как правило, сильно приукрашено. Во-первых, работает фантазия, – ну кому будет интересна история охоты на обычного медведя? Рутина! А если медведь был в пять раз больше обычного? Он, конечно, не был, но тут появляется интрига! Герой-то почти такой же, как и мы, а медведь в пять раз больше! Как же он его победит? Триллер, едрить его за ногу! А во-вторых, принцип испорченного телефона! Один как-то так рассказал, второй преувеличил слегка, третий от себя кое-чего добавил, а четвёртый вообще почти весь сюжет поменял, оставив только главных героев. Ну, например, как это у нас бывает. Припёрся ты с пьянки в два часа ночи. Входя, выругался, потому что зацепился за детский велосипед. Тот, конечно же, упал и наделал шума. На утро одна соседка другой рассказывает, как ты вчера припёрся поздно, то ли в два, то ли в три часа ночи. Ругался матом, свалил велосипед, да так что всех перебудил. Та, вторая, рассказывает третьей, как ты в четыре часа ночи ворвался в хлам пьяный с матюгами в квартиру, кидался в своих родных детским велосипедом и всю ночь спать не давал. А потом уже в тридцать пятых устах ты, оказывается, въехал в квартиру с матюгами на велосипеде, всех разбудил этим же велосипедом по хребтине, начал гонять родных и близких, а было их там много, потому что они на похороны твоей бабушки приехали, да допоздна засиделись. И вот ты с великом в руках да с матерщиной на устах устраиваешь в пять часов утра кровавую и бесчеловечную резню. Почти что геноцид! Так вот, друг мой, сказки и создаются!
- То есть все герои сказок существовали?
- А почему нет? Может, их и не было, но прототипы-то обязаны были существовать. Вот тебе план действий: слушаешь сказки, выясняешь их происхождение, и, в конце концов, попадаешь к одному из сказочников, от которого эта сказка пришла в народ, если только он ещё жив. Эти сказочники, как правило, старики, которые с детьми сидят, бывшие воины и богатыри. Они много видели, да много слышали. Помнят, правда, не всё! Но в это время с памятью-то получше, конечно. Экология, ядрён батон!
- Понял! – радостно вскочил я на ноги.
- Да что ты понял? Ты ж языка пока не знаешь! Вскочил он, понимаешь. Садись! Ты что думаешь, здесь все на чистом русском разговаривают? Тут, батенька, древнеславянский в ходу. Учиться будем. Ходи со мной, слушай людей, меня слушай. Сочту что-то нужным, научу. Когда ото всех отойдём, можешь спрашивать, любопытствовать. Но на людях ни-ни! Народ дикий, шуток не понимает. То есть другой у них немножко юмор. Топорный слишком. Думаю, что Монти Пайтона здесь бы вообще не поняли. Ну ладно, пойдём спать, а завтра наведаемся в деревню, травку мне одну должны достать.
- Коноплю?
- Ага, героина грузовик. Ты соображаешь, что говоришь? Я на наркомана что ли похож? Табачок это святое, хоть и грех, а эту вашу молодёжную психоделику я за версту обхожу. Хотя, конечно же, полей с этой дрянью много. Но не здесь, а много южнее. Сильно южнее. Всё, спать!

[Ranta May]

Утро, снова утро. Я вскочил с кровати и в одной рубахе выбежал из дома. Какая красота! Птицы, цикады, ветер и песнь древних деревьев. Солнце игриво пробивалось сквозь стену листвы и хвои, заставляя меня невольно улыбаться. Роса, свежесть и спокойствие!
Сзади хрустнула ветка, и из-за дома вышел Яромир.
- Вот же жаворонка прислали. Я ж только за дровами успел, а он уж на ногах. Умывайся, есть будем.
- А когда в деревню пойдём?
- Там трактиров нет, потому сначала поедим, а потом уж и пойдём.

Завтрак состоял из яичницы и малиновой воды.
- Сковороду сам сделал, - улыбнулся Яромир. – Кузнец местный уважает меня, дал поработать. Долго удивлялся, зачем мне маленький щиток с рукояткой. А я говорю, на белок охотиться. Под щиток орехи кладёшь, садишься и без единого движения ждёшь. Ну а там уж появляется белка, удар щитком по голове и в печку! Долго он смеялся! Да только я ещё дольше. Надоели печёные яйца, понимаешь? А варенье сам делаю. Секрет сахара не расскажу, а то ещё проболтаешься местным, и мы с тобой всю аграрную историю перевернём. А вообще хорошо здесь. Ну что я там имел? Однокомнатная квартира, с женой в разводе, сын не уважает, зарплаты почти нет. А тут натуральное хозяйство, тишина, люди интересные. Диковатые, правда, чуток. Нравится мне здесь. Да, ещё! Привыкай к запахам. Духов здесь отродясь не нюхали, а потому, сам понимаешь, для тебя это будет, как поход в бомжатник. Но знаешь, пока на улице находишься, как-то полегче всё же. Мыться здесь конечно любят, но работы очень много. Так, пора. Запомни, ты мой ученик, молчи и слушай.
- Всё ясно, готов повиноваться.
- Только вот рабом, прошу тебя, не становись или рядовым солдатом. Просто следуй везде за мной.
Мы встали и, перекрестившись, тронулись в путь. По дороге Яромир рассказывал мне про интересные находки, которые он постоянно совершает в лесу. Рассказал о наблюдениях, касающихся моих будущих исследований.
- Понимаешь, яга - это не имя! Это такая шуба с меховой прокладкой наружу. А капюшон у неё, как у куклуксклановца, заканчивается острием, а точнее шишечкой, ну, там место сшива.
- Гоминоид!
- Именно, и я его видел! Кстати, вчера один ночью неподалёку от нас с тобой прошёл.
По моей спине водопадом обрушились мурашки.
- А почему же вы мне не сказали?
- Чтоб ты разорался от страха? Я ж понимаю, что страх неизвестного в человеке ещё от наших ранних предков.
- А почему вы решили, что это и есть баба Яга?
- Ну, это только предположение, связанное только названием шубы и образом снежного человека. Меня ещё волновали вопросы атрибутики. Во-первых, ступа, во-вторых, метла, ну и, в конце концов, костяная нога.
- А избушка на курьих ножках?
- Молодчина! О ней я совсем забыл. Конечно!
- Что?
- Пока не скажу. Дам тебе самому подумать. Что, никаких ассоциаций нет?
- Дайте подумать. Летающая ступа. Она точно летает, потому что если бы она не летала, то зачем ей придавать такое свойство. Без полёта она теряет смысл как атрибут.
- Браво, мой мальчик!
- Метла! Метлой она вроде отталкивается от воздуха. То есть, грубо говоря, это контроллер.
- В точку.
- Костяная нога! Костыль? Или тонкие костлявые ноги?
- Возможно!
- Изба… Что-то вроде дома и на ножках. Что? Да это же…
- Бинго! Инопланетяне, какими мы их привыкли видеть в наших фантастических триллерах, а в кино они из рассказов очевидцев.
- Они прилетают сюда?
- А почему нет? Да и кто тебе сказал, что они одни. Я уверен, что инопланетных видов очень много. Есть маленькие, есть большие, есть толстые, а есть худые.… Ну, я не буду все противоположности перечислять, но мысль же ты понял?
- Конечно!
- То, что здесь люди называют ступой, – это какой-то их вид транспорта для передвижения по поверхности. Метла напоминает то ли крылья, то ли сопла данного транспорта. Ну а избушка – это сам корабль или, как мы привыкли, тарелка. Они прилетают, еще, как прилетают. А самое интересное, что о похищениях людей в сказках говорится постоянно. Очень редко, когда баба Яга оказывается положительным героем. Это либо уже домысел сказочника, либо это те самые контакты третьего рода. Представляешь, попадает богатырь с дороги в тарелку к инопланетному гостю. Уставший русский богатырь и любопытный внеземной гость. Инопланетянин пичкает богатыря всякой снедью и снотворным («накормила, напоила», как в сказках говорится), а тот естественно и засыпает («и спать уложила»). Ну, как? Гость исследует богатыря и отпускает. Тот с бодуна приходит к своим и всё это рассказывает словами, которые он знает. Ведь не может же русский богатырь назвать снежного человека, например, большой обезьяной, потому что обезьян отродясь не видел. А называет его так, как понимает этот мир. Где снежный человек вечно шляется? В лесу! Всё, будет лешим, что на современный русский язык переводится как «лесной»! Всё ясно?
- Но почему же так странно совпадают две разные линии по поводу бабы Яги: снежный человек и инопланетяне?
- Не знаю, тут я сам в тупике. Если только сами же снежные люди не являются инопланетянами.
- Это вряд ли. Тупиковая по отношению к нам ветвь человекообразных обезьян родом с Земли.
- А вот почему ты назвал её тупиковой?
- Ну, как же?
- О, человек! Венец творенья! Если рассуждать с точки зрения теологии, то эволюция перечёркивается. А если рассматривать данный вопрос с точки зрения науки, то все религии – не больше, чем сказки. Так вот, мы решили, что после нас уже круче существа не будет, а мы венец! Зашибись! Это с точки зрения эволюции. А с точки зрения религии Бог и так нас создал подобными себе. А все обезьяны, я полагаю, это альфа-, бета- и демоверсии. Всё это лишь домыслы. Я уже предлагал нашим отправиться аж к истокам мира. Но представь себе два исхода. Даже если мы верно рассчитаем время прибытия, то при эволюционной теории мы либо попадём на съедение доисторическим тварям, о чём и так уже написано фантастами достаточно, либо в кипящий океан и т.д. А при религиозной теории Эдем раскинется перед нами всеми своими красотами. И вот смотрит господь на Адама и Еву, как они веселятся, дружат с животными, вдруг грохот, шум, гам, и появляется из далёкого-предалёкого будущего горстка учёных в скафандрах. Пришельцы эти начинают всё замерять, исследовать, проверять наличие пупков у перволюдей. А потом снимут они шлемы: «Як гарно!» И усомнится Господь во всей своей затее. Что ждёт детей его в этом мире?
- Но если мы научились перемещаться во времени, то почему вы считаете, что Господу это не дано?
- Думал я об этом, думал. Но всё это для нас пока сложно. Мы запутываемся в собственных заблуждениях. Знаешь, мне кажется, что если есть у тебя умище, и ты создал кофемолку, то другим не надо пытаться понять принцип её действия. Они просто должны её принимать как данность и пользоваться ею. Мы слишком низко ценим свою жизнь. Иначе, почему мы ищем смысл жизни? А почему нельзя просто жить? Мы же в своём поглощающем большинстве атеисты, потому и не понимаем. А в религии всё понятно! Жить для того, чтобы подготовить себя к царствию небесному! Какие ещё нужны причины?
- А вы не верующий?
- Не совсем. Я сомневающийся!
На таких нотках мы подошли к деревне.
- Теперь молчи и слушай. Если что, прикидывайся глухонемым, но ни одного слова не произноси.
И мы вошли в деревню.

Кузнец ковал очередной меч, а я сидел в углу и слушал его разговор с Яромиром. Редкие удары по металлу иногда вырывали кусочки слов и фраз из контекста, но всё же я понимал их разговор. Приблизительно он был таким:
- Медведь повадился к коровам.
- А что пастухи?
- А что пастухи? Пастухи люди простые, хоть и воины. Пожаловались охотникам, а те вон сидят у костра, готовятся. Мёда у нас нынче много, с дурной головой всё ж сподручней медведя валить. Не так страшно.
- Так говорили ж, что ваши воины бесстрашны.
- Бесстрашны, а всё же люди. Беспричинная смелость и храбрость часто дуракам присуща. Я вот тоже таким был, да вовремя по голове получил. Ну а если уж совсем туго будет, то и я возьму рожон в руки. А пока что пусть молодёжь похрабрится.
В кузницу вошёл местный жрец. Как рассказал мне Яромир, он был здесь и работник культа, и местный аптекарь-гомеопат.
- Просил ты у меня травы редкие, а побоялись найти пастухи их. Но место скажу точное, где сам их найдёшь. А после высушишь на огне, да отвар сделаешь, когда надо будет.
- Благодарю, Мирослав, век не забуду.
- За холмами через лес будет река неглубока, а там берлога лешего. Вот там-то травка и растёт всякая.
- Потому всё ещё и растёт, что лешего владения?
- А кто ж тебе скажет? – улыбнулся жрец.
Яромир кивнул мне, и я вышел вслед за ним из кузницы. Когда мы покинули деревню, он вздохнул и посмотрел на меня.
- Ну, познакомимся с твоим материалом?
- С лешим?
- С ним, голубчиком, с ним.
- А как?
- Сходим в гости, - улыбнулся Яромир.

[Ranta May]

У самой реки Яромир указал мне на следы, уходящие в воду.
- Я думаю, что и леший, и водяной, и кикимора связаны в одну эволюционную цепочку. Если только это вообще не одно и то же.
- А где же следы на той стороне?
- А он не выходил из воды.
- Как это?
- Я выведал у одного охотника, что водяные живут в омутах. Но фантазия людей здесь примитивна. Если ты им фокус с откручиванием большого пальца покажешь, они тебе действительно поверят.
- А потом сожгут?
- А потом сожгут, - отрешённо произнёс Яромир, увлечённо топая по побережью. – Под водой вход в пещеру. Там их берлога. Люди слишком сильны и опасны для них. Вот они и прячутся от нас. Но детишек наших любят.
По моей спине пробежала орда мурашек и погибла в районе копчика. Я представил себе маленькую девочку, собирающую малину, и вдруг она взмывает в небо, поднятая нечеловеческой силой, и огромное чудище разрывает нежную детскую плоть. Меня чуть не стошнило. С фантазией человека двадцать первого века, насмотревшегося всякой голливудской мерзости, нервные клетки точно не восстанавливаются, никогда, да и воображение пошаливает на уровне клиники.
- Ладно, - сказал Яромир, отрываясь от исследования. – Найдём травку, а если эта гадость вылезет, примем бой.
- А он точно там?
- Там, там! Леший в основном по ночам охотится. Видит в темноте очень хорошо. Глаза пострашнее кошачьих или волчьих будут.
И мы пошли искать целебные травы. Через полчасика Яромир радостно возопил.
- Чудо моё, радость нежданная!
Он упал на колени и начал аккуратно маленьким серпом срезать травки и цветочки. Я стоял в стороне и совершенно не интересовался процессом. Стоять было скучно, потому я оглянулся, и сердце моё вжалось в позвоночник. Из воды метрах в десяти от меня торчала голова, покрытая мокрой шерстью, а два красных глаза сверлили меня злобой. Яромир встал и подошёл ко мне. Он абсолютно спокойно положил мне руку на плечо и прошептал:
- У индусов всяких демонов помнишь? Похож?
- Ага, - еле-еле пропел я.
- Они сейчас везде живут, но скоро человек их вытеснит. Так же как крысы, кошки и овцы вытесняют эндемиков с других континентов типа Австралии.
Голова резко ушла под воду.
- В свой омут поплыл, - весело хихикнул Яромир. Я не переставал удивляться смелости и спокойствию этого человека. – Сегодня ночью я познакомлю тебя с ещё одним героем русских сказок.
Мне стало не по себе.

Ночь всегда страшна, особенно в середине лета. Тьма окутывает вас холодным одеялом, нашёптывая страшные сказки и небылицы. И вы ей верите, ощущая даже удовольствие от собственной трусости.
Яромир кинул мне кусок зайца и захрустел хрящиками.
- Кого мы с тобой забыли?
- Ну, и кого же?
- Хорошо. Ну, вспомним: леший, водяной, баба Яга, кикимора.… Но на них богатыри русские с мордобоями не ходили, а невзначай встречали. А кому ходили рога обламывать богатыри русские?
- Татаро-монголам?
- Ты в них не веришь, что ли?
- Верю!
- Так мы ж с тобой про мифы говорим! Какое ещё мифическое чудовище было?
- Дракон?
- Дитя готики, ядрить твою в качель! Ну, Змей Горыныч, конечно же! Это у фрицев он драконом называется.
- Оп!
- Что? Думаешь, все динозавры передохли? А вспомни хотя бы драконов с острова Комодо. Они же единственные хищники на тех пяти-шести индонезийских островах. У них даже конкурентов нет. Одна еда вокруг. А тут? Безумные человечки, которым палец в рот не клади, медведи, волки и другие хищники. Конкуренция круче, чем на Черкизовском рынке. Ящеров этих всё меньше и меньше. Придёт такой динозаврик в деревню, покушает, а на следующей неделе к нему от людей дипломаты с нотой протеста, типа на мече мы тебя вертели. И сколько бы людей не погибло, а рога всё равно змею да отшибут. Так вот и перевели наши предки динозавров. Представь, наш сотрудник НИИ, палеонтолог, ну ты его знаешь…. Как же его? А! Константин Петрович, который в мезозой на ПМЖ всё порывается, попадает сюда и видит сцену насилия с участием горстки русичей и какого-нибудь стегозавра. Чью сторону он выберет, как думаешь? Да он этим русичам такой «Гринпис» устроит, что всю историю перевернёт. Безумный старикан!
Яромир замолчал и уставил взор в костёр. Огонь плясал свой непередаваемый словами танец и рвался в небо. Маленькие яркие космические челноки отрывались от пламени, взлетали в небо, но далеко подняться, им была не судьба, и они гасли на фоне звёзд.
- Вот и мы так же космос покоряли! Бегали внизу, суетились. Ритуальные танцы, едрить тебя в ГУЛАГ! Три, два, один! «Поехали!» А сколько ракет взорвалось в атмосфере, а, сколько людей погибло! – Николай Сергеевич грустно смотрел вверх на звёзды, а по его щеке катилась одинокая пионерка-слеза. – Помнишь, у Стругацких, «Трудно быть богом»? А ведь ему и, правда, очень трудно. Смотрит он на нас и диву даётся. Создал нас для любви и созидания, а мы, как дети малые, ругаемся и дерёмся. Консенсус всё ищем, - и он взглянул на меня. – Как же я рад тебя видеть. Мне же даже поговорить по душам здесь не с кем. А тут вот тебя прислали.
- Скучаете по своим?
- Конечно, мальчик мой, скучаю. Как бы я не отзывался о своей прошлой жизни и о будущем этой страны, я всё же люблю и то время, и ту страну. Она мать моя, она часть моей души, часть меня самого. И я тоже часть её!

Ночью мы так никуда и не пошли. На утро, которое стало моим излюбленным временем, я нашёл Николая Сергеевича у реки с удочкой в руке. Я тихо подошёл и заглянул через плечо.
- Ты знаешь, Олежек, что мне будет, если русичи увидят, что я делаю. Они таких удочек же никогда не видели, да и не поймут они удовольствия от сидения на берегу реки и наблюдением за плавающим кусочком пластмассы. Тем более, что эти материалы для них более, чем космические.
- Как вы меня услышали?
- Жить захочешь, задницей вибрацию земли идеально чувствовать научишься. Оп!
Удочка с лёгким шуршанием ушла в ладонь, сложившись как телескоп и засосав леску. Сзади послышался хруст, и к реке вышел жрец. Николай Сергеевич встал, обернулся и раскрыл объятия. Они оба засмеялись и обнялись.
- Рыбачишь, Колюня? – начал жрец, отчего я чуть не поперхнулся.
- Да рыбки что-то захотелось.
- А я тебе, дружок, самогончика принёс. Спасибо за сахарок. Мой-то весь кончился. Когда же они наладят-то эту машину. А всё после этого поганца-сказочника, - и он указал на меня с разгневанным видом. - Ну, расскажи, откуда берёшь?
- Звиняйте, хлопцы! – широко улыбнулся Николай.
- От, жук! Я ему от души самогончика, а он….
- А я тебе сахарка от души до этого….
- Ну, давай теперь считать, кто кому чего должен?
- Зачем? Я тебе сахар, ты мне самогон. Мы квиты!
Жрец улыбнулся.
- Знаешь, Николай, если бы мы не работали в одном НИИ десять лет рука об руку, я бы тебя….
- А ты у нас власть имущий? Крутой?
- Нет, неправильно формулируешь! Я почти святой!
Тут я не выдержал:
- Так друг вы или враг?
- О, заговорило!
- Оставь парня в покое! – рыкнул Николай Сергеевич.
- Да я его и не трогаю, да только рыпаться не надо, я нервный! – неестественно улыбнулся жрец.
- Вить, может быть хватит уже звездой светить? – спокойно спросил Николай.
Жрец сел у воды.
- А я, Коль, чувствую, что крышка уже едет, словно раздвоение личности у меня. На друзей бросаться начал. А это уже всё - пора домой!
- Да кончай ты, ещё чуть-чуть осталось.
- Коля, я устал. Я уже пять лет управляю этим шапито, а они, как дрессированные обезьянки, слушаются меня во всём. Я устал быть богом. Ты же сам тогда мне книжку этих братьев принёс почитать. Кричал, что мы как в книге будем под прикрытием работать, агент хренов. А я уже тогда эту книгу послушал. Не надо нам сюда лезть. Уж лучше там у нас в земле копаться, остатки их быта находить и восхищаться. Я же не выдержу скоро и такой рост прогресса устрою, что фирма «Икея» никогда не появится даже в мыслях. У меня тут киборги из дерева ходить будут.
Жрец Виктор продолжал что-то выкрикивать, а Николай Сергеевич повернулся ко мне.
- А ведь и вправду Витька говорит…
- Что?
- И Буратино, и Пиноккио были деревянными киборгами!
И мы оба засмеялись.

[Ranta May]

Скоро пьяный Виктор спал в избушке Николая Сергеевича. А мы сидели у костра и попивали самогончик, закусывая солёными грибочками и олениной.
- Мы, Олежка, ни хрена не знаем о нашей планете. Куда ни сунься – открытие! А если что и знаем, так и в том зачастую сомневаемся. Вот восемьсот с гаком лет назад родился Иисус. Ты это знаешь, но веришь ли?
- Верю!
- Что он сын Божий? Что он умел ходить по воде? Что он превращал воду в вино?
- Не знаю?
- Вот! То веришь, то не знаешь! Мы верим только в то, что сами видели. А верим ли мы в собственные мозги, как говорится в анекдоте, вот в чём вопрос. Мы же их никогда не видели, собственные мозги-то. Вот так-то!
- А почему не отправиться в момент рождения Иисуса Христа?
- Да думали мы об этом, думали. Да только страшно всем. А вдруг не было ничего? Во что тогда верить? А если был? Тогда у нас всё НИИ в монахи уйдёт.
- Не все! – улыбнулся я.
- Почему не все?
- А Константин Петрович в мезозой собирался!
И мы оба прыснули от смеха. Алкоголь расслабил тела и мысли, а погода всё ухудшалась и ухудшалась. Тучи сходились и расходились в безумном беге, и вскоре я услышал гром.
- Заметь, Олежка, ты слышишь гром девятого века!
- Обалдеть!
- Мы романтики! Ну, кто бы ещё обалдевал от грома девятого века? Ведь нам же не суждено было его услышать, а мы слышим.
- А может суждено?
- Стоп, о судьбе не будем. У нас так двое работников НИИ попали в застенки психушки. Оба кандидаты наук, очень увлекавшиеся логикой. А коктейль из логики и судьбы – водородная бомба размером с Землю! Крышу сносит напрочь.
- А я рад, что я здесь.
- Ещё бы, ты ж только приехал. Скоро наскучит.
- А сколько нас здесь?
- Немного. Вот нас трое, ещё один в Китай подался, один в Европе рыщет. Кстати, он уже несколько раз перемещался и говорит, что лично знаком с Робином Гудом и видел пражского голема.
- А Франкенштейна он не видел?
- Не знаю.
- А когда мы пойдём на Змея Горыныча смотреть? – уже достаточно пьяно спросил я.
- А ща! Допьём и сходим, - таким же пьяным голосом ответил мне Николай Сергеевич.

Вообще, два пьяных сотрудника НИИ в чащобе Руси девятого века это что-то. Мы пытались обнять друг друга за плечи и таким тандемом идти нога в ногу. Но деревья останавливали нас, крутили вокруг своей оси, совали под ноги корни и сучья, в общем, всячески издевались. Но мы стойко переносили эти испытания.
- Зацени, Олежка, - пьяным голосом крикнул Николай Сергеевич, - тут нет асфальта, а соответственно это исключает существования асфальтовой болезни! Таким образом, мы имеем право говорить, что асфальтовая болезнь поразила человечество с появлением асфальтовых поверхностей. (Я не уставал удивляться постоянно работающему мыслительному процессу истинного учёного-первооткрывателя.) Какой ужас! Прогресс нас убьёт! – и он как-то нелепо грудью бросился на стенку из валежника. Когда я подбежал, он лежал лицом в колючих сучьях.
- По-моему, асфальтовая болезнь, к тому же, вытеснила ещё и валежниковую, – отплевываясь, пробурчал он. - У меня морда в крови?
И он поднял на меня лицо.
- Скажем, что с медведем поссорились! – догадался я, пытаясь опереться на деревья, которые постоянно убирали из-под моих ладоней свои гибкие стволы.
- Мелковаты порезы-то! Скажем, что с рысью!
- Гениально, профессор!
И мы продолжили наш путь, вспоминая самые красивые и душевные песни и заполняя своей радостью всё печальное спокойствие русской чащобы девятого века.

Пещера, а точнее огромная нора уходила под землю под наклоном градусов тридцать. Николай Сергеевич еле стоял на ногах от усталости и отхлёбывания из бутыли, которую мы перед уходом обнаружили у жреца Витьки, оставленной им, видимо, на опохмел. Он отстранил меня и пьяно шикнул, приставив колеблющийся указательный палец к мочке носа. Пару раз нос и палец всё же сошлись в одной точке, что дало мне понять, что нужно затихнуть. Я, шатаясь, спрятался за огромную сосну и выглянул. Николай Сергеевич поправил ретузы, которые по пьяни надел ещё дома, мотивируя это, как спасение от комаров, и набрал воздуха. Далее последовало то, чего я никак не ожидал.
Николай Сергеевич, он же Яромир, так его рас так, от души гаркнул прямо во мрак норы:
- Падла, выходи, гадина, мы пришли! Сука, вылазь!
У меня улетучился весь хмель, и я бросился на шатающегося Николая Сергеевича. Мы кувыркались по валежнику и папоротникам, и остановились, сильно ударившись моей спиной о какое-то дерево, Я зажал рот Яромиру, а у него, видимо, в планах было ещё несколько оскорблений в сторону Змея. Из норы послышался рык и шуршание. Очень громкое шуршание. Вскоре в свете луны появилась голодная морда настоящего динозавра, но как он называется, я решил позже спросить у Константина Петровича, если он к тому моменту ещё будет в Москве, а не в мезозое. Тварь повертела головой и вскоре снова исчезла в норе. Когда уже Николай Сергеевич бил меня ладонью по голове, я отпустил ему рот.
- Видал, сука какая! Здоровый, падла! – пьяно восхищался Яромир. Но я уже был сыт открытиями и окольными путями вывел профессора в поле. А дальше я дороги не знал.
- Не боись, Олежка! Ща я, - и он достал компас, - ща найдём наш домик. А выпить осталось?

Утром мы вошли в деревню, сильно поплутав вокруг, так как компас посеяли при переходе реки. Грязные, мокрые и уставшие мы предстали перед проснувшимся народом. Ещё только завидев поселение, я заставил Николая Сергеевича снять синтетические рейтузы, и он в одной длинной холстинной рубахе проследовал передо мной, пьяный и довольный. А через полчаса нас привезли на лошадях домой. Злой жрец сидел перед костром и недовольно смотрел на наши попытки слезть с лошадей. Я специально опустил наши попытки влезть на лошадей, но жителям деревни это очень понравилось, а более того, надолго запомнилось.
- Как бы и про нас какой сказки не придумали, Николай Сергеевич! – опасливо сказал я Яромиру.
- Придумают, не боись!
- Я же говорил, что в пьяном состоянии по лесам шляться, а тем более Горыныча смотреть запрещено! – вопил жрец, маясь от похмелья.
- Георгич, сядь, не мельтеши! – уговаривал его Яромир. – И без тебя тошно.
- Отправлю обоих завтра же к такой-то матери!
- Лучше опохмелку принеси! – умолял жалобным голосом Николай Сергеевич.
- Я тебе такую опохмелку устрою! – вскричал жрец и исчез в лесу по направлению к деревне.
- Чё теперь будет? – опасливо спросил я.
- Да ни хрена, Олежек, не будет. Думаешь, я первый раз по пьяни к Горынычу ходил?
- А как же вы живы остались?
- Да старый этот дракон уже. Ни нюха, ни зрения.… Умирает он. Только они иногда очень долго умирают. По полгода иногда даже. Просто не жрут и затухают.
- А яйца их?
- Кладки часто разоряют. Да и в кладке от силы два яйца, а то и вообще одно. Теперь ты понимаешь, почему они все исчезли к нашим дням, и только сказки нам о них рассказывают?
Николай Сергеевич вскинул голову к небу и завыл.

Весь оставшийся день я ждал чего-то особенного, потому что Яромир бегал, как заведённый, и что-то бормотал. Под вечер он вышел к костру и попросил меня вовнутрь. Когда я вошёл, предо мной предстал огромный открытый проход под землю.
- Машина времени! Вэлкам!
Я спустился по ступенькам и оказался в достаточно просторной зале, где в центре было цилиндрическое сооружение, которое, видимо, и было передающим элементом.
Вскоре пришёл Виктор Георгиевич с самогоном и солёными помидорчиками из будущего, которые им успели передать ещё до поломки машины.
- Ну, так сказать, за успех! – крикнул он радостно, и мы начали накрывать стол.
Николай Сергеевич что-то делал у огромной контрольной панели и был сильно возбуждён.
- Ну, наконец-то! – вскрикнул он и бросился к столу, где мы уже подняли чарки. Мы сдвинули сосуды и выпили. – Я говорю, наконец-то починили коммуникатор! – закусив, выкрикнул он. – А то всё эти бумажки в капсулах передавали, как в каменном веке.
По небольшому экрану шли помехи, но что-то всё-таки там двигалось. Вдруг экран почернел, появились настроечные полосы, а потом лицо Андрея Ивановича Вязова, главного проектировщика машины времени.
- Рад вам сообщить, что высылаем вам запасы соли, сахара, табака и саженцы. Также мы пришлём к вам нового участника проекта. Берегите его, он к нам по обмену.
Лица Яромира и Милослава почернели от удивления.
- Он же по-русски хреново разговаривает, не то, что по-старославянски! – заорал Виктор Георгиевич.
- Витя, успокойся. Он будет у нас глухонемым!
- Да ему сам язык отрежу! Они там охренели что ли?
Передающий элемент закрутился, и из вспышки появилась провизия, которая по небольшому склону тут же сползла на пол, чтобы не мешать следующей передаче. А потом случилось непоправимое. Из следующей вспышки показался абсолютно голый человек, и все присутствующие заорали. Нет, не потому что он был гол, как сокол, а потому что он был абсолютно чёрен. Он также сполз по уклончику на пол, и тут же разозлил Милослава своей довольной мордочкой спящего хомяка.
- Если бы он не спал, я бы ему морду набил! – заорал Виктор Георгиевич.
- Витя, успокойся! Суём его в машину и отправляем назад. Какие проблемы?
Вдруг опять заработал экран. Профессор Вязов строго смотрел с него на присутствующих.
- Я вас, сук, не вижу, но представляю, как вы его обратно в машину пытаетесь засунуть.
После его слов последовала немая сцена, больше похожая на избавление от трупа.
- Не сметь возвращать! Иначе вы вернётесь на пепелище. Может разразиться огромный скандал, который приведёт даже к войне.
Вдруг он как-то успокоился, грустно взглянул на нас с экрана и тихо промолвил:
- Если бы вы знали, сколько я американскому министру наук пытался объяснить, что не было у нас в девятом веке мавров!!! Я устал. Я очень устал. Счастливо!
И экран резко погас. Пошли помехи.
Мы подошли к столу и, не чокаясь, выпили.

Кевин оказался очень любознательным, а главное, что все вопросы он задавал на чистом американском. Его потрясающий акцент мягким слоем шоколада ложился на наши уставшие уши, но мы ничего не понимали и иногда прибегали к иероглифики и клинописи. На пальцах он тоже не сильно объяснялся, потому что как актёр был никудышный.
В деревне началась паника, – куда девался жрец? У них накопилось очень много вопросов, а ответчик исчез. Милослав же сидел у костра и пил по-чёрному. Один раз Яромир ходил в деревню и объяснял, что по техническим причинам жрец временно недоступен, так как находится с дипломатическим визитом у самого Перуна. Особенное впечатление произвёл на всех жест, сделанный Яромиром нечаянно. Он указал пальцем вверх, и все ахнули. Успех он имел тогда немалый. На него тоже навалилась куча вопросов, и он еле унёс ноги. Вскоре он пил вместе со жрецом.
А чего мне стоило ночью мимо охраны вместе с единственным трезвым членом нашей группы Кевином вынести законспирированный под алтарь самогонный аппарат из деревни! Этот идиот порывался познакомиться с коренными жителями древней Руси, то и дело, выкрикивая радостное «Раша!», после чего я долго пытался имитировать необычные звуки невидимой в темноте птицы, влюблённой в Россию, чтобы дозорные, не особо разбираясь в орнитологии, успокоились. Ну, были же всякие Гамаюны и Жар-птицы на Руси! Особенно Кевину понравился мой крик «Юэсэса!». Он был готов забрать меня домой, как самый шикарный сувенир. Для него это было на уровне лёгкого трофи. И всю ночь я мечтал отвести его на знакомство с Горынычем. Но всё же я был не садист и понимал, что человек попал в такую экзотику, что у него от счастья просто срывает крышу.
Дня через три Виктор Георгиевич удалился в деревню, говоря, что, даже если его спросят об опьянении, он всем расскажет, какой Перун свой парень, и как он умеет пить. Яромир же повёл Кевина смотреть Горыныча. Я не был против сего действа, ибо был уверен, что у гостя будет либо сердечный приступ, либо он просто запросится из этого кошмара домой.

На утро я обнаружил, что Николай Сергеевич опять пьёт. Вокруг бегал Кевин и кричал что-то типа «вандэфул», «факин кул» и «диснейленд».
- Чего это он? – спросил я.
- Решил здесь парк аттракционов открыть, придурок! У них там у всех с башкой плохо? Какой на хрен парк в девятом веке? Страна непуганных дебилов! Им лишь бы деньги зарабатывать на всём! А вот о людях подумать, об их жизни, порадоваться за них или посочувствовать. Я те серьёзно говорю, никакой он не учёный, а хренов турист.
Я подошёл к Кевину. Собрав весь свой английский словарь в комок, я натужно спросил:
- Кевин, а ю э турист?
Тот радостно захототал.
- Йес, айм э турист!
- Вы правы, Николай Сергеевич! – с вздохом проговорил я.
Профессор встал, подошёл к «туристу» и резким ударом локтя отправил его в глубокий нокаут.
- Грузи угля в машину, ему пора домой!

Профессор Вязов орал как потерпевший. Хотя он и был потерпевшим.
- Он нам такие бабки заплатил! У вас за всю жизнь не накопится столько с ваших зарплат, сколько он нам заплатил.
- Ну, он же приехал, посмотрел, чего ему ещё надо? Он в Диснейленде тоже целую неделю тусит? – спокойно произнёс Николай Сергеевич. – А аттракционы придумают ещё только через десять веков. Вот пусть он туда и валит.
Прямой сеанс связи иногда, конечно, барахлил, но тот уровень, который достигался новыми технологиями, давал потрясающего качества картинку с перекошенным от злости лицом профессора Вязова и почти кристальный звук, передающий всё содержание его слов.
- Что за выражения? Подорожный, ты охренел? Да я тебя….
- А вы меня отсюда достаньте сначала! Я это время, как заповедник, охраняю. Вы же сами нас учили не вмешиваться в историю, в естественный ход событий. Вы же там все в негров превратитесь, если он тут аттракционы пооткрывает.
Вязов злобно молчал.
- Андрей Иванович, ну пусть они в космос летают, хрен с ними! Ну, во времени-то на хрен они тут нужны? Всё ж только испортят. Он же ТУРИСТ! А турист – это самое глупое существо, которое может находиться в той или иной стране, да простят они меня за эти слова. Я понимаю, что это деньги, что это бюджету хорошо, но нельзя же так, милый вы мой!
- Я вам, профессор Подорожный, не милый, а тем более не ваш! Сейчас отключу машину здесь, и останетесь вы там навечно!
Сеанс прервался.
- Что? – испугался я.
- Не дрейфь, Олежек. Он меня всегда так пугает. Да только понимает, что без меня у него ничего не получится. Машину-то я придумал. А он только бюджет выбивал, да под руками мешался.
- Но как же так?
- Да, сильные мира сего, прости за тафтологию, всегда сильнее!

Весь вечер мы пили и разговаривали у костра под звёздами.
- А меня ведь сюда из-за каких-то сказок прислали.
- Да я уж всё понял, что они хотели. Сначала они хотели сделать секретный от местных жителей парк аттракционов. Или же наловить водяных и горынычей и отправить в будущее. А ещё представь себе урок истории в школе. Проходят дети, например, этот самый девятый век. Их присылают сюда по дорогостоящей путёвке, они на всё это смотрят и лучше усваивают. Ведь они же сами это увидели. Только по-моему профессор Вязов идиот. Как он это видит? В деревню входит учитель с детьми, показывает на местного жителя и говорит: «Вот типичный представитель! Правда, как на картинках, дети?» И дети хором: «Да, Марь Иванна!» Я только не совсем понимаю, куда эти дети вернутся. Такое появление…. Я не представляю, что случится с нами и будущим. Лучше не экспериментировать. Мы должны быть в этих мирах никем, чтобы ничего не напортить. Мы должны лишь собирать материал. Представляешь, новая профессия – путешественник во времени. Гончий Хроноса!
- Здорово! – потрясённо протянул я.
Николай Сергеевич улыбнулся. Он встал и поманил меня. Я вошёл за ним в дом, а потом в подвальный зал. Он что-то понажимал на панели. Открылась маленькая ниша, где лежало несколько маленьких рукояток, напоминающих лазерные мечи из «Звёздных войн». Он дал одну мне, а другую взял себе.
- Об этом Вязов не знает, - улыбнулся Подорожный. – Я проверял тебя, а вдруг ты его шпион. Но я вижу, что ты парень не промах. Дарю тебе это, но обещай мне, что оно никогда не попадёт в руки тех, кто отправил нас сюда из корыстных целей.
- Обещаю!
- Выбирай, куда ты хочешь. Так ты ставишь координаты, дату и время, - и Подорожный нажал несколько крошечных кнопок на рукоятке, - а так ты её активируешь, - и он аккуратно дотронулся до крупной гашетки на верхнем кончике. – А захочешь вернуться, снова нажимаешь сюда. Это для экстренного возвращения.
Он пожал мне руку.
- Решай, где твой путь сам. Ты этого достоин, но, главное, не навреди. Много думай перед возвращением туда, где ты уже был. Встреча с самим собой может кончиться плачевно, так наш математик рассчитал. Но можешь и рискнуть. Думай сам! – и он постучал мне по лбу.

Я парил над землёй, плавно опускаясь на песок, и меня никто не видел. Потрясающий защитный слой скрывал меня от посторонних взглядов и защищал от любого физического воздействия. Но меня больше интересовало другое.
Толпа людей стояла вдоль дороги и кидала камни, которые быстро проносились за секунды по накалённому то ли от жары, то ли от злобы воздуху и ударялись об Его тело. Он нёс свой крест, согбенный и измученный. Он смотрел в землю, и только Ему и Его Отцу были известны Его мысли. И вдруг Он посмотрел на меня взглядом, полным страданий и боли…. И я нажал кнопку возврата.

[SoVa]

Что Вы знаете по этой теме?
Слышал, читал, смотрел.
Что сами думаете обо всём этом?
Ну собственно, как ты правильно заметил, это работа энтузиастов и их можно уважать хотя бы за то, что они перелапачивают тонны различных трудов, дабы добыть нужную информацию. Лично я ко всему этому отношусь со здоровой долей скепсиса. Что называется - "дайте пощупать". =)
Устраиваются экспедиции, которые нередко пропадают
А вот это уже интересно, если есть инфа - выкладывай. ;)